Герой этой творческой истории шел к своему призванию 10 лет: от уроков труда в школе до собственной мастерской в беларуской деревне. Но на пути у Ильи Зарецкого было много отклонений от маршрута: стройка и столярка в Минске, массовое производство и выгорание в Питере, три путешествия по Индии, увлечение кухней и много разных начинаний, которые заканчивались, не успев начаться. И только с переездом в деревню и рождением детей постепенно пришло понимание, что нужно заниматься любимым делом. Так и появились деревянные пуфы-звери.
Тэкст: Полина Масленкова
Фота: Александра Борисюк
«Руки растут из сердца, а уж потом появляются плечи»
Наверное, меня сразу закинули в кучу людей, которые делают что-то своими руками. Мне всегда нравилось что-то творить и самовыражаться. Это часть моего характера – придумать и сразу сделать. В квартире моего детства есть даже досочка из фанеры, на которой карандашом нарисован глухарь – одна из первых моих работ.
У меня трудовица в школе очень лес любила, вечно возила нас на какие-то посадки. Никто такого не делал, а мы с ней собирали сосновые шишки.
Но в юности не хватало самостоятельности, чтобы выбрать творческую профессию. Классический сценарий, когда родители за тебя решают, куда поступать. Мне в этом плане ближе Израиль, когда после армии парни едут на год в путешествие – на деньги, заработанные за время службы. Ну и что, что они тратят этот год? Зато за это время они набираются опыта, отпочковываются от родителей. А мне пришлось после 11 классов ехать поступать в минский строительный колледж и совмещать учебу с работой, чтобы как-то жить.
«Дерево – это теплый, приятный материал»
После колледжа я был на отработке на стройке – и мне это совсем не нравилось: холод, зима, ранний подъем. А дерево – это теплый, приятный материал. Поэтому, когда я сам стал что-то кумекать собственной извилинкой, я нашел ребят, которые занимались деревом. Сперва я работал над скоростью, а позже пришло и качество. Делали мы довольно большие объекты, к примеру, летние кафешки.
Так сложилось, что потом я оказался в Петербурге, нашел там людей, которые делали примерно такую же мебель, только более бородатую, даже чуть-чуть про викингов. Стулья, которыми дерутся где-то в пабах.
Там были классные дядьки, я им творчество принес – они меня услышали, давали свои старые квадратные объекты, а я добавлял в них живые, плавные линии. Но в какой-то момент в мастерской случился пожар, им пришлось финансово наверстывать упущенное, и понеслось: столы и стулья – одинаковые, сотнями. И тогда я как-то оказался в Индии.
«После Индии на четыре года забросил дерево»
Я в тот момент очень любил путешествовать автостопом – продолжил это делать и в Индии. Там для меня было все необычно: они там все улыбаются! Кто-то пытается тебе на ходу уши почистить. Короче, башка у меня сперва отлетела. Но я через пару недель адаптировался. Позанимался пару раз йогой, а у меня спросили: «Ты сколько лет уже занимаешься?»
В то время меня затянула кухня, все эти индийские специи. В основном все мои путешествия крутились вокруг кухни: сперва это было вегетарианство, потом веганство. Помню, даже в деревне под Гоа было кафе, в которое все ходили и руки облизывали – так вкусно было. Я очень хотел у них поработать, знал, что меня в лучшем случае поставят чистить лук с картошкой, но иногда могли подпустить к плите посмотреть, как что происходит. Жаль, не срослось.
Вернувшись через три месяца в Питер, я открыл там лавку специй, чая, орешков. Лавка приносила прибыль, когда за прилавком работал я. Другие сотрудники не были замотивированы работать так, чтобы людям хотелось приходить чаще. А ко мне приходили поболтать.
Вообще-то я не очень общительный, но тогда во мне что-то переключилось, я вдруг стал продавцом. Правда, когда ко мне приходили поговорить, иногда даже забывали что-то купить:)
Я тогда много пек, заходил в кухню через выпечку. В ресторане по соседству, где у меня была лавка, было отличное помещение с большими столами – очень красивое место. Года три мы каждую неделю проводили там кулинарные мастер-классы: сначала за донат, потом уже за фиксированную стоимость. Очень много людей через них прошли и, я думаю, утвердились в том, что могут делать что-то вкусное.
Тогда еще в Питере был ресторанный день: раз в два-три месяца каждый желающий мог открыть однодневное кафе. Нужно было только поставить точку на карте и разместить там свое оборудование: во дворе, в антикафе, у себя в квартире – не важно. Это было дикое разнообразие кухонь! Кто-нибудь классный рецепт привезет из-за границы, кто-то спечет что-то по бабушкиному рецепту. Это был хороший заработок. Много ребят из вот таких мини-кафешек выросли в свои заведения.
«Я начал делать подарочные наборы, когда это еще не было мэйнстримом»
Вообще у меня в Питере было много начинаний: сперва мы с девушкой открыли чайную «Случайная», потом была лавка специй, доставка каш «Кашалоты», кулинарные мастер-классы «Добрая кухня» и еще один маленький проект «Счастье белого цвета» – это как раз о том, как я возвращался к столярке.
Я делал деревянные коробочки и в них приятные подарочки. Помню, ходил на рынок к знакомым узбекам, они мне отгружали пустые деревянные ящики, я их распиливал и делал из них маленькие, аккуратненькие коробочки. Я начал делать подарочные наборы, когда это еще не было мэйнстримом.
Вообще, все эти попытки открыть собственное дело нельзя назвать бизнесом. Была какая-то идея и свободная копейка – что-то делали и смотрели, продастся или не продастся. Если нет, то кому-нибудь подарим. У меня тогда не было финансовой грамотности, зато были долги. Но мне казалось, что иначе и невозможно.
Так я и жил между Питером, Индией и Беларусью. Денег на билет хватало – и ладно.
Но когда женился, с Питером у нас не сложилось, потому что – климат. Казалось, что нам было хорошо: мы жили в пригороде, там у меня уже была мастерская. Но перед рождением сына мы купили домик в беларуской деревне. Еще пару раз потом поездили на зимовку в Питер, на заработки, но потом решили – хватит.
«Когда купили дом в беларуской деревне, то поняли – мы дома»
А с домом интересная история. Как-то на одном фестивале под Питером мы были с кейтерингом, и я там услышал беларуские песни! Зашел в шатер, а там сидели наши ребята! Мы их покормили, пообщались, нашлись в соцсетях, и я увидел, что они живут в деревне в Воложинском районе. И когда мы строили маршруты, чтобы подыскать себе дом, я сразу же вспомнил про знакомых беларуских дауншифтеров. В результате я никуда не доехал – только в гости к ребятам. Они меня усадили к печке, пирогами накормили, а потом показали свободные хаты. Так мы и нашли этот дом. На самом деле, сейчас бы я его не купил: он в низинке, маленький, как палатка. А тогда мы сразу решили – берем. Там еще хозяйка была лапушка: дом стоил 1200 долларов, а у нас всех денег сразу не было, так она еще полгода ждала. Со временем мы выкупили соседний участок, стало просторно, мастерскую смог построить. Тут все отлично, только мне не хватает больших деревьев. Для меня это горе.
Нам повезло с домом, в нем можно было жить, если не считать восьми слоев обоев, под которыми жили мыши. Даже мебель была старинная – сейчас люди делают себе дизайн интерьера в таком стиле, который у нас был в доме первоначально. Мы просто все вычистили, покрасили, подремонтировали. Тогда я всю мебель сделал сам, но на скорую руку. Не было возможности выкладываться. Нужно было кормить семью.
Я шел на немыслимые компромиссы с собой. Никому такого не пожелаю, хотя многие так и живут. Мечтают рисовать, но на самом деле строят дома.
Я ездил по стройкам, беседки делал, столы – получил моральный опыт преодоления себя и работы вопреки своему желанию. Но и ежику понятно, что КПД от этих действий в лучшем случае 20%. А вот сейчас, когда я стал делать пуфы и их неплохо покупают, у меня уже не стоит такая острая необходимость зарабатывать на жизнь и я наконец готовлюсь к стройке нормального дома.
«Напилил пару пуфов – и у меня эти пни купили!»
Я даже не помню, как у меня получился первый пуф. Где-то подсмотрел, что из пня можно сделать табуреточку. Выпилил ножки – там не было никакой формы, кроме ножек. И подарил друзьям.
Потом занялся заготовкой древесины и слэбов для столяров. Прошло пару лет, я готовился к мебельной выставке, собрал с собой деревяшки для мастеров и думал, что нужно что-то еще маленькое возле себя поставить. Напилил пару пуфов – и у меня эти пни купили!
Ого! То есть я могу кайфовать – и у меня это будут покупать? Еще и за нормальные деньги? И понеслось!
В самом начале мне очень помогла Таня Синицева, основательница Rooms. Мне друзья подсказали, что у нее классное место. Я был еще зеленый парень, приехал туда со своими деревяшками на фотосъемку. Я тогда вообще не знал, зачем мне эти фотки. Чтобы были! Она тогда подошла, сделала на телефон два кадра – в итоге именно их мы и использовали для рекламы. Она в этом давно, я ей приглянулся как мастер – и она мне столько уверенности придала, за это ей отдельное спасибо! В Rooms часто выставки беларуских мастеров проходят, скоро будет очередной маркет – я тоже поучаствую.
«Для своих изделий пилю старые и больные деревья, даже пеньки»
Живое дерево под топор – это смерть. Но иногда она неизбежна. Люди решили это дерево спилить – они его спилят. А я могу с ним попрощаться и дать его телу новую жизнь.
Я часто нахожу уже поваленные деревья, которые спилить спилили, но не смогли транспортировать, обработать, порезать или сжечь. А у меня есть ушатанный прицеп и бензопила вдвое мощнее обычной, после работы с которой руки как кусочки ваты, но зато она может распилить даже вяз. Вот я договариваюсь и забираю эти чурки.
Каждый пуф проходит через несколько этапов: заготовку дерева, сушку, выпиливание грубой формы, еще одну сушку и очень много стадий шлифовки до кайфового состояния. И если это огонь, он всегда подчеркивает архаичную глубину, для меня это как смотреть внутрь себя: обожженное кольцо дерева – это гипноз какой-то.
Финишный этап – это масло, причем только Rubio Monocoat – оно самое лучшее и самое дорогое, но оно идеально подходит для моих пуфов. Продавцы этого масла купили мой пуф и поставили у себя в магазине – так они поддерживают мастеров и на реальных изделиях показывают примеры применения своей продукции.
«Они прыгают на ручки и подставляют спинку, чтобы их погладили»
Не могу вспомнить, чтобы я с конкретной идеей пришел к заготовке. У меня это всегда про посмотреть, почувствовать – это как раз и наполняет драйвом художника. Бывает, у меня часто заказывают классическую форму пуфа, я их делаю быстро и четко – из обычного цилиндрического пенечка. А если пенечек не цилиндрический, тогда начинается что-то интересное. С такими заготовками мне кайфовее работать, когда каждый раз не знаешь, что выйдет. Иногда сучек или бугорочек вылазит – и я пытаюсь из него сделать что-то замечательное.
У меня был только один возврат пуфа – трещины. Пни просто не могут не трескаться, но заказчицу это смутило. Мне иногда пишут: «Ой, трескается». А я пишу: «Я вас поздравляю, вы видите, как дерево дышит». Все эти трещитки и дырочки – это про жизнь.
Наполнить жизнью можно что угодно. Почему-то пуфы у меня получаются живые. Новая партия даже еще более олицетворенная. Но я пытаюсь сохранить баланс, чтобы они не были слишком живыми, чтобы не пугали людей.
Прошлой зимой у нас дома стояло около семи пуфов, и дети по ним лазали. Это было очень прикольное ощущение, будто они домашние животные. В некоторых странах запрещают держать одного хомяка, потому что ему нужна компания. Моим зверькам тоже хорошо в компании.
Вообще, меня не очень интересует функциональность моих изделий, это скорее арт-объекты, а функциональность – уже побочный эффект. Если можно пуфу сделать крышку и что-то в нем хранить – ок. Посидеть или поставить у кровати вместо тумбочки – отлично. Поставить в детскую вместо лошадки – прекрасно! Но это вторично. Просто я сейчас позволяю себе из столяра иногда превращаться в скульптора, что ли. Хотя мне не нравится это слово.
«Всегда видно, когда человек делает и кайфует от этого»
Мне нравятся самобытные мастера, которые не пытаются подстроиться под рынок, которые из собственных глубин достают что-то или проводят через себя какие-то энергии и воплощают их. Например, очень нравится Денис Милованов с его концептом “Соха” – это Сибирь скрещенная с Корелией. Всегда видно, когда человек делает и кайфует от этого.
Мой друг Никита Мех делает чайные столы. Мы любим чайную культуру. У него мастерская мечты. Мне очень нравится его подход. У него всегда все прочерчено, потом выпилено и собрано. А у меня из этих шагов только один. Мы пару раз в год собираемся и делаем что-то вместе. И это всегда мурашки. У него эти столы допроситься не могут, потому что это его увлечение, а не основной заработок.
«Пуфы покупают очень интересные люди»
Первое время, когда я сам развозил заказы, встреча с покупателями – это было самое ценное. Пуфы покупают очень интересные люди: дизайнеры, которые вписывают мои изделия в интерьер заказчиков, модники, которые хотят чего-то необычного, добрые фрики, которые аж пищат от моих зверей. Смотреть в глаза человеку, к которому в руки попадает мой зверь – это что-то с чем-то! А еще когда погладят его!
А теперь все по почте. Потом пишут отзывы: «Вау, круто!» Но хоть бы маленькое видео кто записал! Делятся фотками, где теперь живет мой зверь. В красивых интерьерах стоит – стильных, аккуратных, недешевых. Я б там жил. И, кстати, практически везде пуфы используются в качестве акцентов, как что-то наполняющее. Мой зверек оживляет место, в котором без него чего-то не хватало.
Доставляем мы посылки через сервис СДЭК – пуфы не очень тяжелые и проходят в стандартную посылку. Они, конечно, косячат: один раз сломали пуф, а потом еще и потеряли. Но других вариантов для пересылок по Беларуси и России просто нет.
В Украину целая проблема пуф доставить! Был у меня заказчик из Украины, который выбрал себе пуф по заготовке (иногда я предоставляю возможность посмотреть на грубые заготовки и выбрать себе питомца). Так вот он оказался слишком тяжелым и не проходил по габаритам для пересылки обычной почтой. Пришлось с маршруткой передавать!
Хочу потихонечку выйти на мировой рынок, поставить нормальный ценник: это все-таки не табуреточки – они и стоить должны чуть побольше.
Не нужно бояться нормально оценивать свой труд, а то эти маркеты с работами за три рубля – ну кому это нужно? Это не радует ни мастера, ни покупателя.
А пока один такой пуф стоит около $350. В среднем я делаю в месяц где-то 20 пуфов, а продаю – 10. Так что всегда есть что-то в наличии.
«Этот зверь говорит сам за себя… Динамика носорога. Нежность луны»
Раньше я делал классные штуки: подарочные наборы, кулинарные мастер-классы, лавку специй, но никто особо об этом не знал, и мне не хватало времени переждать тишину, чтобы начать зарабатывать. А тут около года назад я нашел девочку – смм-специалистку, которая у меня и маркетолог, и таргетолог – и это просто счастье неземное! Она рекламирует мои изделия, делает это классно и ей это самой нравится! Поэтому я сам веду инстаграм-страницу, а она отвечает за продвижение. Идеально!
Я люблю поэзию и иногда в посты с пуфами скидываю что-то подходящее. Техническую информацию о пуфах люди получат по запросу, а вот наполнение этой формы какими-то смыслами – это для меня важно.
Качественно фотографировать и публиковать каждое изделие – это обязательный и логичный шаг. Поэтому чаще всего мы едем к друзьям в фотостудию, моя подруга Саша там работает и фоткает пуфы. Саша идеально видит моих зверьков – сильно хорошо получается. А потом приходится ее упрашивать взять у меня деньги за работу.
У нас был опыт заказа профессиональной фотосессии изделий у стилиста и фотографа – такой контент хорошо в ленте смотрится. А вот когда мы использовали эти фото для макетов рекламы, они работали хуже, чем наши обыкновенные фотографии: с зеленью или на белом фоне.
А вообще у меня в команде пять человек. На этапе заготовки у меня есть помощник в деревне, маргинал, анархист наш местный, добрейшей души человек. Он мне иногда помогает привезти деревяшки. Потом я делаю заготовку и иногда поручаю ему ее отшлифовать. Еще у меня есть напарник Паша, которому я завожу в Минск заготовки на финальную шлифовку, обжиг, покрытие и отправку заказчикам. Паша – это подарок Бога, очень аккуратный, лучшего напарника не найти. Когда у нас готово 10-15 штук, Саша их снимает в фотостудии, а таргетолог запускает рекламу.
За вдохновение у меня отвечает жена. Она у меня любительница миниатюр. Недавно заказала маленькие пуфики – очень миленько смотрится.
А у меня сейчас есть желание двигаться к новым, более серьезным формам. Возможно, это будут массивные скамейки, уличные объекты. В деревне есть заброшенная зерносушилка, я планирую ее взять в аренду, поставить там пилораму, чтобы можно было делать большие объекты.
Я 10 лет шел к тому, чем сейчас занимаюсь, и, кажется, нашел свое место. Если вы подозреваете, что хотели бы делать то, чего действительно хочется, и не делать того, чего не хочется, пусть это будет знаком, что пришел момент сделать важный шаг, скинуть старую шкурку и наконец-то кайфануть.
(С) ALOVAK
Инопланетяне какие-то! а не пуфы)